Новости, наши новости, наши истории...
ЛЮБОВЬ ШАПИРО
С тех пор…
Прошло десять лет, как скоропостижно умер мой муж Григорий Гурвич. Он был Художественным руководителем, автором и режиссером театра-кабаре «Летучая мышь» и ведущим телепрограммы «Старая квартира».
Когда Гриша умер, то близкие люди, успокаивая меня, повторяли все одно и то же. Пройдет время и, ты перестанешь так тревожиться. Перестанешь так остро реагировать на все разговоры о Грише.
Они оказались не правы. Слезы перестали литься из глаз, когда я смотрю на Гришины фотографии или даю интервью о его жизни и творчестве. Но в душе по-прежнему печаль, а в голове попытка понять его глубже. Все эти десять лет у меня не хватало мужества сесть и написать. Очень тяжело было вспоминать ту необыкновенную жизнь, которую мы прожили. Зато я с удивлением читала воспоминания людей, которые либо знали его или не очень близко, либо вовсе понаслышке. Ему приписывались слова, которых он никогда не произносил, поступки, которых он никогда не совершал. Старалась относиться к этому иронично, как учил Гриша. Теперь же мне захотелось восстановить нить событий, которые происходили на самом деле.
Итак, Гриша мечтал о театре с раннего детства. Мама его говорила, что он отказывался есть, если ему не ставили пластинку с опереттой «Сильва». Лет в семь родители подарили ему бибабо - куклы, которые надеваются на руки и придумывал спектакли и показывал родителям и знакомым. Он мечтал быть актером. Став старше Гриша изменил решение по очень, как мне кажется, несправедливой по отношению к себе, причине. Гришенька решил, что он некрасив и сделал вывод - «стану режиссером».
Однако, сообщение шестнадцатилетнего сына, которого уже хорошо знали в Баку. Он писал капустники, стихи к спектаклям. Родители же считали, что это времяпрепровождение всего лишь хобби молодого человека и потребовали, чтобы Гриша окончил Азербайджанский Государственный Университет по специальности филолог. Он выполнил просьбу родителей. Когда он сдавал очередной экзамен по литературе, он должен был рассказать о поэте Бальмонте и прочитать его стихотворение. На ум незадачливого студента не пришло ни одно из стихотворений великого поэта. Гриша, который обладал уникальной памятью, тут же вспомнил стиль, которым писал Бальмонт и сочинил стихотворение сам. Гриша всегда говорил, что ему рифмами писать легче, чем прозой. Он благополучно окончил Университет, и радостно сообщил родителям, что теперь он поедет в Москву поступать в ГИТИС им.А.В. Луначарского на режиссерский факультет. Родители были в шоке, так как надеялись, что за пять лет учебы блаж сына пройдет. Гриша был настойчив и благополучно отбыл и поступил на курс к одному из самых лучших педагогов в мире - Марии Осиповне Кнебель - ученице К.С.Станиславского и Михаила Чехова.
Гриша изображал на экзамене медведя, которого ему показал Костя Райкин. Мария Осиповна уверяла, что именно за показ этого зверя он и был принят, насмешив всю комиссию до слез. Очень быстро Гриша стал одним из лучших студентов и любимцем института. Он делал капустники с первого курса.
Мы и познакомились с ним на одном таком веселом вечере, надувая воздушные шарики. Вскоре я стала его помощницей в Комитете Комсомола по культмассовой работе. Комитет у нас был веселый и почти все были влюблены друг в друга. Сплошная весенняя погода стояла в кабинете Комитета Комсомола.
Мы поженились на третьем курсе и прожили с Гришей семнадцать лет. Я прожила их, открыв рот от удивления, какой у меня удивительный неординарный муж. Как мне повезло - говорила я себе все эти годы.
Радостное и беспечное время института закончилось довольно печально. Умерла М.О.Кнебель и А.А.Гончаров - главный режиссер Московского Академического театра им.Вл. Маяковского, который пригласил Гришу ставить в его театре дипломный спектакль, закрыл его. И начался «Звездный московский путь» молодого режиссера, у которого в Москве не было никаких связей. Оказалось, что ироничный, харизматичный, очень мудрый и яркий молодой человек из провинции никому не нужен.
С 1983 года Гриша стал делать капустники на Старый Новый год в Доме Актера. Публика собиралась самая изысканная и взыскательная. Тогда я впервые услышала оглушительные аплодисменты и рев восторга самых именитых актеров, режиссеров и других деятелей искусства. Они приветствовали моего Гришу и его команду за то остроумное удовольствие, которое они нигде не могли получить.
Со мной рядом сидел М.М.Жванецкий, который мрачно сообщил, что после такого триумфа Гурвича он боится выходить на эту публику.
Элита театрального искусства обожала остроумные едкие и свободолюбивые представления Гурвича, но давать ставить спектакли не торопилась. Вернее было так. Гришу приглашали в лучшие театры Москвы, но через какое-то время находилась причина, по который спектакль Гурвича не может репетироваться дальше. Гончаров, который через год под давлением художественного совета и молодых артистов, которые были заняты в дипломном спектакле Гриши все же дал возможность выпустить спектакль, называл Гришу антисоветчиком. Действительно «Дневник обыкновенной девушки» был последним спектаклем, закрытым в Советском Союзе. За успех у зрителей и за радость, с которой артисты играли в этом спектакле, главный режиссер закрыл спектакль, но красный диплом Гриша получил, правда, через год после окончания. Потом было еще пять закрытых спектаклей. Даже у самого оптимистичного человека могут опуститься руки и пропасть вера в свои силы. Когда В.Фокин, который был главным режиссером театра им.Ермоловой пригласил Гришу, то обещал, что кафе «Марс», которое находилось на крыше театра будет открыто кабаре и Гриша уже начал репетировать с Т.Догилевой и О.Меньшиковым спектакль, который должен был открывать новый театр, а архитекторы уже сделали проект. Мы даже лазали на крышу, чтобы обследовать ее и конструкцию театральных перекрытий. Фокин внезапно «обрадовал», что сейчас не время открывать новый театр, да и денег на это нет.
Позже Гриша мне рассказывал, что идти домой он не мог. Он не знал, что мне сказать. Опять провал. Параллельно же он продолжал делать капустники, в которые вкладывал столько мыслей, что другим режиссерам хватило бы ни на один спектакль, а на всю творческую жизнь. Он же за двадцать минут успевал охватить огромный мир с его проблемами, которые Гриша легким росчерком пера разбирал, высмеивал, сентиментальничал и делал мудрые выводы. Только сейчас я понимаю, когда читаю пожелтевшие странички, что он был провидцем и в столь молодые годы видел глубоко и свободно. На одном из очередных Старых Новых годов к Грише подошли М.Захаров и Гр.Горин и сказали, что Грише нужно возобновить театр-кабаре «Летучая мышь». Нам тогда в институте не рассказывали о театрах- кабаре. Гриша очень обиделся на них: «Конечно, они будут заниматься серьезным драматическим искусством, а я кафешантанами».
Оказалось, что эта была счастливая идея, но в тот момент Гриша ее не оценил. Мы рассказали об этом предложение замечательному человеку и педагогу Г.Г.Дадамяну. Вскоре мы получили подарок - книгу о театре-кабаре «Летучая мышь» Н.Ф.Балиева, которая была написана в 1918 году к десятилетию театра. Мы были потрясены, что существовало такое чудо, которое подходит Гришиному вкусу, таланту и неординарному взгляду на мир. Кабаре соединяет в себе все жанры искусства оперу, балет, драму, фарс, степ, мюзикл, цирк. Кабаре - свободный взгляд на все. Но…
Когда Гриша понуро присел в комнате молодежной секции Дома Актера, собираясь с духом и ища слова, которыми он смог бы меня «обрадовать», к нему обратился молодой человек, Гриша его с трудом вспомнил. Алексей Бельский был именно тем человеком, который так серьезно и благотворно повлиял на Гришину судьбу.
- Гриша, обратился Бельский к задумчивому и непривычно молчаливому мэтру московских капустников. - Что с вами?
Гриша очень удивился такому интересу со стороны абсолютно чужого человека. Леша видел всего лишь один капустник Гришиной команды, который в 1988 году по непонятной причине был перенесен с 13 января на 13 марта. Запомним это число.
Как это часто бывает постороннему легче рассказать о своих проблемах, чем объясняться с близкими. Гриша и поведал Алеше всю историю своей «блестящей» карьеры. Реакция Бельского была неожиданной.
- Давайте я дам вам определенную сумму денег, и вы поставите на нее спектакль и проживете с труппой целый год. И еще мы пойдем к ректору ГИТИСа и попросим у него разрешения, чтобы ваш театр работал в помещение Учебного театра (бывшее помещение легендарной «Летучей мыши» Н.Балиева) несколько раз в неделю.
С этого момента у нас началась потрясающая и сумасшедшая жизнь. Можно долго описывать, как непросто развивались события даже после разрешения ректора. И в Учебном театре нас никто не ждал и активисты знаменитого дома Нирнзее писали на нас подметные письма во все инстанции. Но, видимо, время пришло. Уже ничто не могло помешать вырваться наружу переполнявшим Гришину голову идеям. С подачи М.Захарова и Гр.Горина после 68-летнего перерыва вновь начал работать театр-кабаре «Летучая мышь.
Все что накопилось и не находило достойного выхода - парадоксальные идеи, особый неповторимый юмор и сарказм, а также сентиментальность вложил Гурвич в первый спектакль «Чтенiе новой пьесы». Через два года появился спектакль «Я стэпую по Москве», еще через год «Сто лет кабаре, потом «Это - шоубизнес» , «Вам позволено переиграть» и наконец апофеоз творчества волшебной фантазии Григория Гурвича «Великая иллюзия»
Неблагодарное дело описывать спектакли Гриши. Да я и не стану. Рецензии на его фантосмагоричные, глубокие и такие непохожие ни на одно представление в мире писали журналисты со всего света. Первая же рецензия появилась на первой странице «Нью-Йорк Таймс» и занимала ни одну полосу. Гришиными изысками восхищались и итальянские и французские и немецкие, ну, конечно, и наши газеты и журналы. Один знаменитый американский журналист назвал спектакль «Сто лет кабаре» - мировым шедевром.
Сначала, когда первый спектакль был завершен, Гриша решил его показать тому же бомонду, который восхищался его капустниками. «Публика визжала и плакала», как сказано в одном знаменитом фильме. Естественно, были и скептически настроенные гении, которые уверяли, что один спектакль может поставить каждый, да и вообще, зачем нам еще один театр, который так не похож на все другие. Их опасения быстро рассеялись. В августе 1989 года, только что возобновленный и сыгравший только три представления театр Гурвича, должен был прервать работу из-за очередного ремонта в Учебном театре. Гриша пошел в театр им.Ермоловой и попросил директора театра, выделить десять дней для того, чтобы кабаре могло обкатать спектакль. Директор уговаривал Гурвича не делать этого. Он пытался убедить упрямого Гришу, что это безумие, играть на тысячном зале спектакль, который приспособлен под маленькую сцену. Кроме того, август самый плохой месяц для работы. Зрителей в Москве мало, а театр никому еще не известен. Гриша же, закусив удила и несся вперед. Над театром Ермоловой была повешена растяжка, которая гласила, что после 68-ми летнего перерыва возобновляет свою работу первое российское кабаре «Летучая мышь». Мы набрали десять распространителей билетов, которые должны были продать зал на тысячу мест!!! Вот и вся подготовка. Ни афиш, ни радио или уж тем более телерекламы.
Сказать, что мы волновались - это ничего не сказать. Мы были в ужасе от собственной наглости. Каково же было наше удивление и восторг, когда мы на первом же представление увидели полный зал. Второй спектакль уже проходил в борьбе с театральными пожарными. Мы отвоевывали каждый дополнительный стул - не хватало мест для желающих. На Гришино имя приходили письма из разных зарубежных посольств, в которых просили выделить хотя бы два места для посла и его жены. На супер аншлагах театр отыграл десять спектаклей.
Гриша был счастлив, труппа была в восторге, я в восхищении.
Не стану перечислять, сколько радости и печали доставила
Грише и мне наша « Летучая мышь».
Еще одно удивление посетило нас. Когда мы внимательно вникли в биографию «Летучей мыши» Н.Балиева, то узнали, что открылась она в 1908 году, тоже високосный год, как и 1988, - когда воссоздали театр. И 13 марта и есть 29 февраля по старому стилю. Мистика, но так. Каждый год театр отмечал свой День рожденья. На эти юбилеи рвалась вся Москва. Зал на 250 мест «вмещал» 500 человек, остальные стояли и слушали из фойе. Невезунчики пытались сломать дверь. И несколько раз им это удалось.
Гришу часто сравнивали с Балиевым - полный, веселый, насмешливый. Да, сходство было. Не знаю, насколько шутки Балиева были изящны, Гришин юмор был очень острый, едкий, часто резкий, но всегда в его словах была парадоксальность, которая заставляла самых умных и понимающих удивляться и пытаться проникнуть в веселые до грусти шутки блестящего Гурвича. Он ставил очень высокую планку в творчестве для себя и для других. Он выбирал лишь тех актеров, которые могли понять его подход к теме. Один раз, прочитав им сцену, которую они должны были начать репетировать, он увидел непонимание на лицах и сделал вывод - никогда им не читать. Он начинал сразу ставить, сам разыгрывался и наворачивал феерические подходы к каждой сцене. Тогда артисты начинали понимать, что то, что они делают и смешно и остро, а главное мудро и глубоко.
Гриша, несомненно, опередил свое время. Одна и та же публика приходила на спектакли ни по одному разу, чтобы постичь сочетание легкости подачи материала и глубины мысли. Гришу часто спрашивали, кто станет ходить в его театр. Он ведь слишком элитарный. Гриша не соглашался. Он считал, что его спектакли абсолютно для любого зрителя. «Кто не поймет умом, прочувствует сердцем». Гурвич оказался прав.
Через несколько лет после открытия театра Гриша стал ведущим очень популярной телепрограммы «Старая квартира». И парадокс повторился. И съемочная группа, и телезрители поражались не только его знанию любого вопроса, обсуждаемого на программе, но точность подхода молодого ведущего к проблемам тех лет, когда он еще не родился. Такое было впечатление, что он понимал все на тысячи лет назад и вперед. Когда смотрела на Гришу, стоящего на сцене в театре или на съемочной площадке, я повторяла сама себе - этого человека я не знаю. И смогу ли понять когда-нибудь до конца, не знаю.
Мне очень трудно даются эти воспоминания. Хочется вместить все, но это невозможно. Словами передать те чувства, которые я испытывала к Грише тоже немыслимо. Могу с уверенностью только сказать, что он был последним из могикан. Таких живиальных, широких, порядочных и легких в быту людей я больше не встретила. Мудрость же столь молодого человека поражала людей много старше его. У него, несомненно, был пророческий дар. Это проявилось в его спектаклях. Наше искусство только сейчас догоняет то, что Гриша придумал и показал двадцать лет назад.
С тех пор как я его встретила и по сей день Гришенька остается моим главным наставником и советчиком. Без него земля опустела не только для меня, но для очень многих людей, которые до сих пор говорят его афористичными фразами, и свои поступки стараются сверять с его мнением. И хотя странно историю о человеке, который ушел десять лет назад, заканчивать оптимистичной фразой, но про Гришу грустно думать невозможно.
Итак «Лучшие годы те, которые впереди». Гриша в это свято верил, верю и я.
Прошло десять лет, как скоропостижно умер мой муж Григорий Гурвич. Он был Художественным руководителем, автором и режиссером театра-кабаре «Летучая мышь» и ведущим телепрограммы «Старая квартира».
Когда Гриша умер, то близкие люди, успокаивая меня, повторяли все одно и то же. Пройдет время и, ты перестанешь так тревожиться. Перестанешь так остро реагировать на все разговоры о Грише.
Они оказались не правы. Слезы перестали литься из глаз, когда я смотрю на Гришины фотографии или даю интервью о его жизни и творчестве. Но в душе по-прежнему печаль, а в голове попытка понять его глубже. Все эти десять лет у меня не хватало мужества сесть и написать. Очень тяжело было вспоминать ту необыкновенную жизнь, которую мы прожили. Зато я с удивлением читала воспоминания людей, которые либо знали его или не очень близко, либо вовсе понаслышке. Ему приписывались слова, которых он никогда не произносил, поступки, которых он никогда не совершал. Старалась относиться к этому иронично, как учил Гриша. Теперь же мне захотелось восстановить нить событий, которые происходили на самом деле.
Итак, Гриша мечтал о театре с раннего детства. Мама его говорила, что он отказывался есть, если ему не ставили пластинку с опереттой «Сильва». Лет в семь родители подарили ему бибабо - куклы, которые надеваются на руки и придумывал спектакли и показывал родителям и знакомым. Он мечтал быть актером. Став старше Гриша изменил решение по очень, как мне кажется, несправедливой по отношению к себе, причине. Гришенька решил, что он некрасив и сделал вывод - «стану режиссером».
Однако, сообщение шестнадцатилетнего сына, которого уже хорошо знали в Баку. Он писал капустники, стихи к спектаклям. Родители же считали, что это времяпрепровождение всего лишь хобби молодого человека и потребовали, чтобы Гриша окончил Азербайджанский Государственный Университет по специальности филолог. Он выполнил просьбу родителей. Когда он сдавал очередной экзамен по литературе, он должен был рассказать о поэте Бальмонте и прочитать его стихотворение. На ум незадачливого студента не пришло ни одно из стихотворений великого поэта. Гриша, который обладал уникальной памятью, тут же вспомнил стиль, которым писал Бальмонт и сочинил стихотворение сам. Гриша всегда говорил, что ему рифмами писать легче, чем прозой. Он благополучно окончил Университет, и радостно сообщил родителям, что теперь он поедет в Москву поступать в ГИТИС им.А.В. Луначарского на режиссерский факультет. Родители были в шоке, так как надеялись, что за пять лет учебы блаж сына пройдет. Гриша был настойчив и благополучно отбыл и поступил на курс к одному из самых лучших педагогов в мире - Марии Осиповне Кнебель - ученице К.С.Станиславского и Михаила Чехова.
Гриша изображал на экзамене медведя, которого ему показал Костя Райкин. Мария Осиповна уверяла, что именно за показ этого зверя он и был принят, насмешив всю комиссию до слез. Очень быстро Гриша стал одним из лучших студентов и любимцем института. Он делал капустники с первого курса.
Мы и познакомились с ним на одном таком веселом вечере, надувая воздушные шарики. Вскоре я стала его помощницей в Комитете Комсомола по культмассовой работе. Комитет у нас был веселый и почти все были влюблены друг в друга. Сплошная весенняя погода стояла в кабинете Комитета Комсомола.
Мы поженились на третьем курсе и прожили с Гришей семнадцать лет. Я прожила их, открыв рот от удивления, какой у меня удивительный неординарный муж. Как мне повезло - говорила я себе все эти годы.
Радостное и беспечное время института закончилось довольно печально. Умерла М.О.Кнебель и А.А.Гончаров - главный режиссер Московского Академического театра им.Вл. Маяковского, который пригласил Гришу ставить в его театре дипломный спектакль, закрыл его. И начался «Звездный московский путь» молодого режиссера, у которого в Москве не было никаких связей. Оказалось, что ироничный, харизматичный, очень мудрый и яркий молодой человек из провинции никому не нужен.
С 1983 года Гриша стал делать капустники на Старый Новый год в Доме Актера. Публика собиралась самая изысканная и взыскательная. Тогда я впервые услышала оглушительные аплодисменты и рев восторга самых именитых актеров, режиссеров и других деятелей искусства. Они приветствовали моего Гришу и его команду за то остроумное удовольствие, которое они нигде не могли получить.
Со мной рядом сидел М.М.Жванецкий, который мрачно сообщил, что после такого триумфа Гурвича он боится выходить на эту публику.
Элита театрального искусства обожала остроумные едкие и свободолюбивые представления Гурвича, но давать ставить спектакли не торопилась. Вернее было так. Гришу приглашали в лучшие театры Москвы, но через какое-то время находилась причина, по который спектакль Гурвича не может репетироваться дальше. Гончаров, который через год под давлением художественного совета и молодых артистов, которые были заняты в дипломном спектакле Гриши все же дал возможность выпустить спектакль, называл Гришу антисоветчиком. Действительно «Дневник обыкновенной девушки» был последним спектаклем, закрытым в Советском Союзе. За успех у зрителей и за радость, с которой артисты играли в этом спектакле, главный режиссер закрыл спектакль, но красный диплом Гриша получил, правда, через год после окончания. Потом было еще пять закрытых спектаклей. Даже у самого оптимистичного человека могут опуститься руки и пропасть вера в свои силы. Когда В.Фокин, который был главным режиссером театра им.Ермоловой пригласил Гришу, то обещал, что кафе «Марс», которое находилось на крыше театра будет открыто кабаре и Гриша уже начал репетировать с Т.Догилевой и О.Меньшиковым спектакль, который должен был открывать новый театр, а архитекторы уже сделали проект. Мы даже лазали на крышу, чтобы обследовать ее и конструкцию театральных перекрытий. Фокин внезапно «обрадовал», что сейчас не время открывать новый театр, да и денег на это нет.
Позже Гриша мне рассказывал, что идти домой он не мог. Он не знал, что мне сказать. Опять провал. Параллельно же он продолжал делать капустники, в которые вкладывал столько мыслей, что другим режиссерам хватило бы ни на один спектакль, а на всю творческую жизнь. Он же за двадцать минут успевал охватить огромный мир с его проблемами, которые Гриша легким росчерком пера разбирал, высмеивал, сентиментальничал и делал мудрые выводы. Только сейчас я понимаю, когда читаю пожелтевшие странички, что он был провидцем и в столь молодые годы видел глубоко и свободно. На одном из очередных Старых Новых годов к Грише подошли М.Захаров и Гр.Горин и сказали, что Грише нужно возобновить театр-кабаре «Летучая мышь». Нам тогда в институте не рассказывали о театрах- кабаре. Гриша очень обиделся на них: «Конечно, они будут заниматься серьезным драматическим искусством, а я кафешантанами».
Оказалось, что эта была счастливая идея, но в тот момент Гриша ее не оценил. Мы рассказали об этом предложение замечательному человеку и педагогу Г.Г.Дадамяну. Вскоре мы получили подарок - книгу о театре-кабаре «Летучая мышь» Н.Ф.Балиева, которая была написана в 1918 году к десятилетию театра. Мы были потрясены, что существовало такое чудо, которое подходит Гришиному вкусу, таланту и неординарному взгляду на мир. Кабаре соединяет в себе все жанры искусства оперу, балет, драму, фарс, степ, мюзикл, цирк. Кабаре - свободный взгляд на все. Но…
Когда Гриша понуро присел в комнате молодежной секции Дома Актера, собираясь с духом и ища слова, которыми он смог бы меня «обрадовать», к нему обратился молодой человек, Гриша его с трудом вспомнил. Алексей Бельский был именно тем человеком, который так серьезно и благотворно повлиял на Гришину судьбу.
- Гриша, обратился Бельский к задумчивому и непривычно молчаливому мэтру московских капустников. - Что с вами?
Гриша очень удивился такому интересу со стороны абсолютно чужого человека. Леша видел всего лишь один капустник Гришиной команды, который в 1988 году по непонятной причине был перенесен с 13 января на 13 марта. Запомним это число.
Как это часто бывает постороннему легче рассказать о своих проблемах, чем объясняться с близкими. Гриша и поведал Алеше всю историю своей «блестящей» карьеры. Реакция Бельского была неожиданной.
- Давайте я дам вам определенную сумму денег, и вы поставите на нее спектакль и проживете с труппой целый год. И еще мы пойдем к ректору ГИТИСа и попросим у него разрешения, чтобы ваш театр работал в помещение Учебного театра (бывшее помещение легендарной «Летучей мыши» Н.Балиева) несколько раз в неделю.
С этого момента у нас началась потрясающая и сумасшедшая жизнь. Можно долго описывать, как непросто развивались события даже после разрешения ректора. И в Учебном театре нас никто не ждал и активисты знаменитого дома Нирнзее писали на нас подметные письма во все инстанции. Но, видимо, время пришло. Уже ничто не могло помешать вырваться наружу переполнявшим Гришину голову идеям. С подачи М.Захарова и Гр.Горина после 68-летнего перерыва вновь начал работать театр-кабаре «Летучая мышь.
Все что накопилось и не находило достойного выхода - парадоксальные идеи, особый неповторимый юмор и сарказм, а также сентиментальность вложил Гурвич в первый спектакль «Чтенiе новой пьесы». Через два года появился спектакль «Я стэпую по Москве», еще через год «Сто лет кабаре, потом «Это - шоубизнес» , «Вам позволено переиграть» и наконец апофеоз творчества волшебной фантазии Григория Гурвича «Великая иллюзия»
Неблагодарное дело описывать спектакли Гриши. Да я и не стану. Рецензии на его фантосмагоричные, глубокие и такие непохожие ни на одно представление в мире писали журналисты со всего света. Первая же рецензия появилась на первой странице «Нью-Йорк Таймс» и занимала ни одну полосу. Гришиными изысками восхищались и итальянские и французские и немецкие, ну, конечно, и наши газеты и журналы. Один знаменитый американский журналист назвал спектакль «Сто лет кабаре» - мировым шедевром.
Сначала, когда первый спектакль был завершен, Гриша решил его показать тому же бомонду, который восхищался его капустниками. «Публика визжала и плакала», как сказано в одном знаменитом фильме. Естественно, были и скептически настроенные гении, которые уверяли, что один спектакль может поставить каждый, да и вообще, зачем нам еще один театр, который так не похож на все другие. Их опасения быстро рассеялись. В августе 1989 года, только что возобновленный и сыгравший только три представления театр Гурвича, должен был прервать работу из-за очередного ремонта в Учебном театре. Гриша пошел в театр им.Ермоловой и попросил директора театра, выделить десять дней для того, чтобы кабаре могло обкатать спектакль. Директор уговаривал Гурвича не делать этого. Он пытался убедить упрямого Гришу, что это безумие, играть на тысячном зале спектакль, который приспособлен под маленькую сцену. Кроме того, август самый плохой месяц для работы. Зрителей в Москве мало, а театр никому еще не известен. Гриша же, закусив удила и несся вперед. Над театром Ермоловой была повешена растяжка, которая гласила, что после 68-ми летнего перерыва возобновляет свою работу первое российское кабаре «Летучая мышь». Мы набрали десять распространителей билетов, которые должны были продать зал на тысячу мест!!! Вот и вся подготовка. Ни афиш, ни радио или уж тем более телерекламы.
Сказать, что мы волновались - это ничего не сказать. Мы были в ужасе от собственной наглости. Каково же было наше удивление и восторг, когда мы на первом же представление увидели полный зал. Второй спектакль уже проходил в борьбе с театральными пожарными. Мы отвоевывали каждый дополнительный стул - не хватало мест для желающих. На Гришино имя приходили письма из разных зарубежных посольств, в которых просили выделить хотя бы два места для посла и его жены. На супер аншлагах театр отыграл десять спектаклей.
Гриша был счастлив, труппа была в восторге, я в восхищении.
Не стану перечислять, сколько радости и печали доставила
Грише и мне наша « Летучая мышь».
Еще одно удивление посетило нас. Когда мы внимательно вникли в биографию «Летучей мыши» Н.Балиева, то узнали, что открылась она в 1908 году, тоже високосный год, как и 1988, - когда воссоздали театр. И 13 марта и есть 29 февраля по старому стилю. Мистика, но так. Каждый год театр отмечал свой День рожденья. На эти юбилеи рвалась вся Москва. Зал на 250 мест «вмещал» 500 человек, остальные стояли и слушали из фойе. Невезунчики пытались сломать дверь. И несколько раз им это удалось.
Гришу часто сравнивали с Балиевым - полный, веселый, насмешливый. Да, сходство было. Не знаю, насколько шутки Балиева были изящны, Гришин юмор был очень острый, едкий, часто резкий, но всегда в его словах была парадоксальность, которая заставляла самых умных и понимающих удивляться и пытаться проникнуть в веселые до грусти шутки блестящего Гурвича. Он ставил очень высокую планку в творчестве для себя и для других. Он выбирал лишь тех актеров, которые могли понять его подход к теме. Один раз, прочитав им сцену, которую они должны были начать репетировать, он увидел непонимание на лицах и сделал вывод - никогда им не читать. Он начинал сразу ставить, сам разыгрывался и наворачивал феерические подходы к каждой сцене. Тогда артисты начинали понимать, что то, что они делают и смешно и остро, а главное мудро и глубоко.
Гриша, несомненно, опередил свое время. Одна и та же публика приходила на спектакли ни по одному разу, чтобы постичь сочетание легкости подачи материала и глубины мысли. Гришу часто спрашивали, кто станет ходить в его театр. Он ведь слишком элитарный. Гриша не соглашался. Он считал, что его спектакли абсолютно для любого зрителя. «Кто не поймет умом, прочувствует сердцем». Гурвич оказался прав.
Через несколько лет после открытия театра Гриша стал ведущим очень популярной телепрограммы «Старая квартира». И парадокс повторился. И съемочная группа, и телезрители поражались не только его знанию любого вопроса, обсуждаемого на программе, но точность подхода молодого ведущего к проблемам тех лет, когда он еще не родился. Такое было впечатление, что он понимал все на тысячи лет назад и вперед. Когда смотрела на Гришу, стоящего на сцене в театре или на съемочной площадке, я повторяла сама себе - этого человека я не знаю. И смогу ли понять когда-нибудь до конца, не знаю.
Мне очень трудно даются эти воспоминания. Хочется вместить все, но это невозможно. Словами передать те чувства, которые я испытывала к Грише тоже немыслимо. Могу с уверенностью только сказать, что он был последним из могикан. Таких живиальных, широких, порядочных и легких в быту людей я больше не встретила. Мудрость же столь молодого человека поражала людей много старше его. У него, несомненно, был пророческий дар. Это проявилось в его спектаклях. Наше искусство только сейчас догоняет то, что Гриша придумал и показал двадцать лет назад.
С тех пор как я его встретила и по сей день Гришенька остается моим главным наставником и советчиком. Без него земля опустела не только для меня, но для очень многих людей, которые до сих пор говорят его афористичными фразами, и свои поступки стараются сверять с его мнением. И хотя странно историю о человеке, который ушел десять лет назад, заканчивать оптимистичной фразой, но про Гришу грустно думать невозможно.
Итак «Лучшие годы те, которые впереди». Гриша в это свято верил, верю и я.
